|
|
СЕРЕБРЯНЫЕ КОЛОКОЛЬЧИКИ
Несмотря на то, что проблемы,
затрагивающиеся в пьесах Ибсена, очень близки к реалиям сегодняшнего
дня и не теряют актуальности, сейчас на российской театральной афише
имя великого драматурга появляется не так уж и часто. «Серебряные
колокольчики» в Центральном Академическом театре российской армии
(по пьесе «Йон Габриель Боркман») — одна из немногих постановок
Ибсена на сцене московских театров. Эта драма — предпоследняя в
творчестве Ибсена — в Москве ставилась всего два раза — в Малом
театре (1904г., 1969г.). Йон Габриэль Боркман, бывший банкир,
потерпев финансовый крах, был осужден на тюремное заключение. Выйдя
на свободу, он возвращается домой, но его жизнь там, пожалуй, ничем
не отличается от жизни в тюрьме. Его жена, Гунхильд, живет на первом
этаже дома, не желая общаться с Боркманом и лишь жалуясь временами
на его шаги наверху. Сам Боркман также не намерен сделать первый шаг
к примирению и целых 8 лет проводит жизнь в одиночестве на втором
этаже. Эти два человека целиком поглощены собственными мыслями и
задачами: Гунхильд с ненавистью думает о супруге, обвиняя его в
разорении семьи и в утрате их прежнего положения в обществе, она
живет мыслью, что ее сын Эрхарт исполнит свою священную «миссию» —
восстановит честь и имя Боркманов; Боркман же презирает жену и все
тогдашнее окружение, не поддержавшего его в суде. Даже со своим
сыном Эрхартом Боркман общаться не хочет, будучи уверенным, что он в
числе «врагов». Первой кто называет такую абсолютно бескомпромиссную
жизнь «невыносимой» становится сестра Гунхильд, Элла Рентхейм. Она
была единственной, чье состояние Боркману удалось спасти во время
судебного разбирательства. Именно у нее воспитывался Эрхарт, а
усадьба, в которой живет все семейство Боркманов принадлежит ей.
Удивительно то, что эта женщина, наверное, единственная из всех
персонажей пьесы, кто пострадал именно духовно: Гунхильд жалуется
только на утрату состояния, материальной независимости, Боркман, так
и не смирившийся с тем, что в финансовом деле его предал близкий
друг («Я был почти у цели. Дали бы мне еще неделю срока! Все вклады
были бы выкуплены...»), полностью погружен в свои грезы о «рудных
жилах, которые тянутся к нему, точно узловатые, разветвляющиеся,
манящие руки» и в которых он «чутьем угадывает скованные миллионы».
Боркман как будто не видит людей вокруг, людей с живыми чувствами.
Эгоистическое стремление к наживе, идея к восстановлению прежнего
состояния захватили его полностью, не оставив времени, чтобы просто
посмотреть по сторонам и понять, что есть еще и другие смыслы в
жизни. И только Элла начинает говорить в пьесе не о материальных
ценностях, а о своей душе, жизни, загубленной и раздавленной
Боркманом, только она решается разрушить эту затхлую и по своему
невыносимую атмосферу, принуждая Боркмана расстаться с
затворничеством и спуститься на встречу с сыном…В основе пьесы лежит
реальное судебное разбирательство, которое велось в Кристиании в
1850-е годы. Одного старшего офицера признали виновным в
мошенничестве и осудили на несколько лет. Вернувшись домой, он решил
полностью уйти в себя и не общаться даже с женой.На создание драмы
оказало влияние и фундаментальное исследование Шекспира Георгом
Брандесом. В этих работах Брандес затрагивает учение Ницше о
навязчивом желании достичь власти и о сверхчеловеке. Есть основание
предполагать, что эти идеи были заимствованы Ибсеном для своего
произведения.Премьера спектакля «Серебряные колокольчики» состоялась
23 ноября 2007 г. Режиссер Александр Бурдонский по-своему посмотрел
на пьесу. Во-первых, декорации: на сцене всего несколько стульев,
поставленные в разные стороны, тусклый свет, в середине большая
лестница, символизирующая «верх» и «низ», где живут Боркман и
Гунхильд. Это практически все. У Ибсена в начале драмы есть описание
обстановки: это роскошная, но уже поблекшая и выцветшая гостиная, в
комнате старинная железная печка, кресло с высокой спинкой, стол,
покрытый ковровой скатертью… Режиссер, по-видимому, пожелал
отказаться от признаков былого убранства и сделать акцент именно на
раздоре, разладе, разделении, символом которых и стала скрипучая
железная лестница.Во-вторых, очень неожиданное решение в плане
актерской игры. Гунхильд Боркман, в исполнении Анны Глазковой, также
не подходит под описание, данное Ибсеном. У писателя это пожилая
дама, одетая в темное шелковое платье, когда-то очень элегантное, но
теперь несколько поношенное и потертое, погруженная в свое вязанье.
Спектакль же начинается с нервного, слегка истеричного,
раздражительного возгласа Гунхильд, у которой для вязания, пожалуй,
просто не хватило бы терпения. Одетая практически в лохмотья, с
запутанными волосами, она лихорадочно мечется по сцене и ищет своего
сына Эрхарта, выкрикивая его имя. Может быть, режиссер хотел сделать
эту женщину более слабой? Стоит отметить, что все актеры,
исполняющие по сюжету уже довольно зрелых людей, напротив, довольно
молоды. Например, Антону Морозову, играющего Йона Боркмана, всего 26
лет. Но, по словам режиссера Александра Бурдонского, это был его
осознанный выбор. «Это спектакль, который может сделать молодого
артиста звездой на всю жизнь, но может и изменить ему психику и все
отношение к профессии, — считает режиссер. — Ведь мир Ибсена —
особый мир, пройдя через который артисты получают хорошую актерскую
школу». В пьесах Ибсена всегда органично соединялись социальность и
психологизм. И, несмотря на то, что он изображает порой «чистый
быт», в драму удачно вплетается тонкая символика. Спектакль, как
кажется, не случайно назван именно «Серебряные колокольчики». Их
звук почти в самом конце пьесы — это предвестие новой жизни для
Эрхарта, уехавшего из дома и наконец-то вырвавшегося из-под
тяготящей его опеки матери и тети. Очень любопытно, что каждый из
персонажей пьесы по-своему интерпретирует звон колокольчиков: для
фру Боркман это «погребальные колокола», а для Эллы (Ольга
Герасимова), которая искренне желает счастья Эрхарту (Сергей
Смирнов) — это звон, который «может быть, все-таки возвещает жизнь и
счастье». Кстати, эпиграфом к спектаклю стали именно такие слова:
«...В жизни каждого человека/ Звонят колокола, но, увы,/ Не каждый
слышит их звон...» (Эрнест Хемингуэй). Несмотря на довольно тяжелый
конфликт и на еще более трагическую развязку (в конце пьесы Ион
Габриель погибает), спектакль все же заканчивается оптимистически:
смерть человека, когда-то любимого обеими сестрами, заставляет их
понять, что с ними сделал «холод сердца» за эти долгие годы, и они
протягивают наконец друг другу руки… |
|
